Марина Алиева - Жанна дАрк из рода Валуа
– К ним! – коротко приказал Бастард, первым срываясь с места.
Жанна ехала впереди отряда, вроде бы спокойная, но брови её были сурово сведены к переносице.
– Это вы Бастард Орлеанский? – спросила она сразу, едва первый из встречающих всадников остановился перед ней.
– Да. И я очень доволен вашим прибытием…
– Значит, это вы посоветовали, чтобы меня везли этим берегом реки, а не туда, где окопался Тальбот?
Бастард сглотнул.
– И более мудрые, чем я имели такое же мнение.
– А для вас есть кто-то мудрее Бога?
Девушка сердито дёрнула поводья и посмотрела на реку, у берега которой, терзаемые ветром, качались несколько барж для переправы.
– Эта непогода, как знак… Я принесла вам помощь большую, нежели приходила к какому-либо генералу, а вы заставляете меня трусливо подползать с безопасной стороны! Хотели обмануть? Но, действуя так, только обманетесь сами!
Она перевела взгляд на лицо Бастарда и нахмурилась ещё больше.
Жанна уже привыкла, что все, видящие её впервые, смотрели с любопытством, испытующе, словно пытались увидеть больше, чем видели. Но этот… Девушка не могла понять, что за выражение у него на лице?! Он, как будто приветствовал и отталкивал, радовался и досадовал одновременно. А ещё он смотрел с болью и усталостью, из-за которых командующего хотелось пожалеть. Но мешал гордый разворот плеч, словно говоривший: «Я здесь главный!», и выдвинутый вперед, закаменевший в собственной правоте подбородок, из-за которого нижней частью лица Бастард был похож на упрямую жабу.
– Как бы там ни было, вы уже здесь, и я готов проводить вас в город.
– Я не поеду сейчас, – решительно заявила Жанна. – Придётся основные силы отправить обратно, в Блуа, и пусть они возвращаются к Орлеану другим берегом. А вы пока переправляйте продовольствие. Солдат я дам.
В глазах у Бастарда потемнело.
Сестра?! Нет, он не мог называть сестрой эту девицу! «Переправляйте продовольствие!» Он ей кто? Фуражир?! Капитан из свиты?! Он – командующий, который из кожи вон лез, чтобы обеспечить безопасный проезд её авангарду – велел де Бланшфору27 организовать две вылазки через ворота Паризьен и святой Екатерины, чтобы отвлечь англичан, пока сюда будут перегоняться баржи для переправы, рисковал своими людьми, суетился, волновался.., доспехи эти нацепил, наконец! И, что?! Вместо благодарности, должен слушать, как его отчитывают, словно пажа?! И кто?! Девчонка, которая понятия не имеет о том, как надо воевать, но которая уверена, что всё ей тут позволено, потому что.., потому что…
Мысли Бастарда смешались. Не-ет, всё-таки, с военными гораздо легче! Те, по крайней мере, знают, что такое тактика, стратегия, обходной маневр, и сразу понимают, где можно бравировать отвагой, а куда соваться не следует…
– Мне, что же, одному возвращаться? – холодно спросил он.
– Как хотите, – пожала плечами Жанна. – Можете остаться и здесь.
Сердце командующего заколотилось так, что, кажется, его слышно было сквозь парадный гербовый панцирь.
– И, как долго вы прикажете мне здесь оставаться? До конца осады? – еле сдерживаясь, процедил он сквозь зубы.
В свитах с обеих сторон нервно зашевелились, но Жанна, словно не услышала, ни самой фразы, ни язвительного тона. Лишь коротко взглянула на выступающий подбородок.
– Я собираюсь прибыть в город вечером, чтобы не собирать толпу, – сказала она твёрдо, как будто ставила точку в бесполезном разговоре. – Если неотложные дела не позволяют вам оставаться со мной, то распорядитесь, по крайней мере, приготовить всё необходимое – как только приеду, хотела бы сразу написать Саффолку.
Не сдержавшись, Бастард фыркнул. Но девушка уже разворачивала коня. Подозвала к себе Ла Ира и принялась давать ему какие-то распоряжения.
Бастард зло закусил губу. Не зная, что теперь делать, продолжал сидеть в седле, гордо выпрямившись. На свиту обернуться не решился. Он чувствовал себя обманутым, и был уверен, что все сразу поймут – командующий проиграл это сражение. Однако, глубоко внутри, вдруг дёрнулась непрошенная мысль о том, что они с этой девицей вполне друг друга стоят…
Через пару минут, по знаку Жанны, авангард, состоявший уже больше из священников, двинулся прочь. На берегу, перед встречающими, остались только солдаты, продовольственный обоз и, командирами, недавние соратники – Потон де Ксентрай и Ла Ир.
Последний спешился и, с улыбкой, подошёл к Бастарду.
– Что поделать, Жан, она такая…
* * *
Как бы ни хотела Жанна избежать приветствий и шума, о её прибытии все знали, и ни за что бы его не пропустили. Поэтому вечером возле Бургундских ворот Орлеана было не протолкаться.
Люди, измученные осадой и убывающей день за днём надеждой на чудо – хоть на какое, хоть на самое обыденное, но способное избавить их от беды – приветствовали Деву криками и слезами радости, как истинного Божьего Ангела. И то, что девушка, во главе внушительной свиты, проскакала в ворота, ни на кого не глядя, нахмуренная и отчуждённая, ничуть их не обескуражило. Она готовилась… Каким-то шестым чувством все поняли вдруг, что этой почти девочке скоро предстоит испытание, противное всем природным законам, но предопределённое давним пророчеством. И то, что всё это свершилось, было так необычно, так невероятно, что, действительно, ничем иным, кроме как чудом, не объяснялось!
Будучи не в силах оставаться на месте, горожане пытались бежать за кавалькадой, увлекая за собой всех, мимо кого Жанна уже проехала. Людская река, делалась всё полноводнее и словно обтекла узкую улочку, на которую всадники как раз свернули. Радостно шумя, она выплеснулась на перекрёстке, впереди, совершенно перегородив путь и ликуя от того, что Дева остановилась! Теперь её можно как следует рассмотреть и показать, насколько все они ей рады!
Досадуя на заминку, Бастард, так и не решившийся вернуться в город без Девы, велел рыцарям из свиты проехать вперёд и расчистить дорогу. Но люди напирали со всех сторон, мешая и не замечая этого. Задние ряды двигали стоящих перед ними, а тех, кто был впереди, почти прижали к самым лошадям. Какого-то парня слишком сильно толкнули и он, желая устоять и не навалиться на коня Жанны, высоко вскинул руку с горящим факелом. Взметнувшееся пламя зацепило стяг в руках у девушки, и тонкое полотнище загорелось.
Шум мгновенно стих. Люди вдохнули, затаив дыхание, как единый, гигантский организм. Но Жанна, быстрыми и точными движениями, так ловко загасила огонь, что, притихшая было, толпа не выдержала и снова разразилась громкими криками:
– Она спасёт и нас, как спасла своё знамя!
– Она словно родилась в седле!..
– Это Дева-воин! Смотрите, ей, как будто, всю жизнь приходилось воевать в этих доспехах!..28
Жанна быстро окинула взглядом толпу, снова приладила древко на стремя и, увидев, что можно ехать, дала шпоры коню.
Всё! Она приступила к исполнению своей миссии!
Орлеан
(30 апреля-7 мая 1429 года)Если посмотреть на Орлеан с высоты птичьего полёта, то станет особенно хорошо видно, что город представляет собой, почти правильный, четырёхугольник, выстроенный в соответствии со строгим архитектурным порядком, который был принят ещё во времена строительства римских укреплений. Город, разумеется, достраивался и благоустраивался в соответствии с веяниями времени, но базовые укрепления оставались неизменны. Что, впрочем, и понятно, ведь вырос он на месте кельтского поселения Ценабум, а кельты никогда бы не утвердились на этих землях, не заимствуй они у римлян всё то, что позволило им когда-то создать великую империю.
Осада Орлеана англичанами в 1429 году
Пять ворот и тридцать семь башен, соединённых укреплённой стеной, позволяли оставаться городу неприступной крепостью, а пустынная местность вокруг создала известные неудобства для осаждающих, что заставило когда-то Эдуарда Чёрного Принца пройти мимо Орлеана, не ввязываясь в безнадёжную осаду29. Башни были очень высоки, а некоторые имели ещё и дополнительную защиту. Так, самая высокая, Тур-Нев была окружена вторым рвом, а башни над четырьмя из пяти ворот, защищались ещё и бульварами30. Кроме того, от ворот Святой Екатерины, через Луару был перекинут 400-метровый мост в девятнадцать пролётов (ведущий непосредственно в город и взорванный его жителями после захвата Турели). Первый и последний пролёты представляли собой подъёмные мосты, пятый опирался на сдвоенный остров посередине реки, часть которого, носившую имя святого Антуана, занимала часовня, а на другой части – Рыбацкой – был устроен лепрозорий. И, наконец, на восемнадцатом пролёте расположилась крепость Турнель.
